Фамильный замок дома Ричмонд встречал всякого дурака, желающего обрести для себя какие-то удобства, с исключительным интересом, только вот мало кому удавалось задержаться в нем надолго и в большинстве случаев заканчивалось смертью странствующего путника. Но среди гостей Рич Хилла порой встречались и талантливые личности, которым определенно находилось место под его крышей.
    Этим утром, когда граф Лейфорда завтракал, от привратника прибыл гонец. На аудиенцию к Натаниэлю просится средних лет мужчина, именующий себя старшим сыном Томаса Ричмонда Эдвардом. "Вернее сказать - самозванцем", - подумал граф. Старший брат умер, а ведьма лишь пытается спасти свою шкуру - в этом мужчина был совершенно уверен, потому как помнил, с каким масштабом велись поиски пропавшего более двадцати лет назад наследника графства и каким фиаско они в конце концов завершились.
    Новость не заставила Ната поторопиться, но уже через какое-то время граф направлялся в галерею, куда и прибыл его самозваный гость. Двери открылись перед ним и через мгновение он уже стоял напротив сидящего мужчины, которого тут же подняли с занимаемого им места. По обе стороны от графа выстроились гвардейцы Ричмондов в своих красно-золотых плащах и львиных шлемах. А лицом к ним стояли сир Уиллас и сир Джайлс, который мгновение назад и стряхнул приезжего гостя со стула. Все они, безусловно, были заинтересованы именем, которым называл себя самозванец, но лицом к лицу с настоящим Эдвардом встречался лишь Натаниэль и сир Бракс, служивший семье Ричмонд уже более двадцати лет.
    Молча вглядываясь в лицо прибывшего, Нат хорошо помнил последнюю встречу с братом. Тогда ему было десять лет, именно в этом возрасте отец отправил его на службу в Оштир. Эдвард тогда же едва пустил усы и был в сущности таким же мальчишкой, что и младший брат, хотя и пытался доказать отцу обратное. Сейчас же перед ним стоял совершенно другой человек: потрепанный жизнью мужчина, пол лица которого занимали густые каштановые волосы, в нем совершенно невозможно было узнать того Эдварда, что знал Натаниэль.
    Граф уловил краем уха чей-то кашель и беспокойно обернулся, посмотрев на сира Бракса, который едва заметно ему кивнул. Гвардеец определенно видел Эдварда перед самой его смертью, а его кивок мог означать только лишь одно - он его узнал. Что же это? Неужели после стольких лет Эдвард все-таки вернулся домой? И с какой, мать его, целью?
    Натаниэль даже не мог и предположить, что воссоединение с братом может окрасится для него в такие мрачные цвета. Наверное, он должен был бы броситься к нему и справиться о его жизни, здоровье и о том, как ему все-таки удалось избежать смерти, но мужчина даже и не пошевелился. Действия Эдварда и его ведьмы едва не лишили жизни Анны и наследника рода, едва не заставили Натаниэля пойти против собственной дочери и занести меч над законным наследником престола. Как ему, будучи для брата мертвым, удалось целый год изводить своего же брата? Для Натаниэля вопрос был решенным - брат выбрался и теперь хочет занять его место.
    Значит сейчас самое время продемонстрировать, что это место он не отдаст. Натаниэль обошел мужчину и проделал путь в самую глубь галереи, а затем поднялся по ступеням к столу, за котором обычно сидит во время суда или приемов. Гвардейцы последовали за ним и заняли свои места справа, откуда не возьмись возник глашатай, и теперь происходящее стало типичным для всех присутствующих событием, за исключением, конечно, самого Эдварда.
    - Так значит вы утверждаете, что являетесь Эдвардом Ричмондом, первым сыном Томаса Ричмонда - покойного графа Лейфорда? - спрашивает Натаниэль, а его слова тут же фиксирует писарь. - Известно ли вам, что Эдвард давно покинул этот мир? - снова спрашивает граф. Нет, он уже не сомневается в том, что перед ним действительно старший брат, но тот  очень сильно просчитался, решив что покушение на убийство сына Натаниэля сойдет ему с рук. - А если бы тот чудом остался жив, то непременно вернулся в родной замок к семье, а не только лишь по призыву своей карманной ведьмы, которая к тому же покушалась на жизнь графини Лейфорда, - не унимался граф, но после небольшой передышки добавил. - Так кто же вы? - вероятно, Натаниэлю не следовало ждать отречение Эдварда от собственного имени, но стоило бы попытаться.

У Натаниэля было достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, зачем брат задумал подослать в Рич Хилл ведьму, однако ж он был практически уверен, что за пойманной Астой никто не вернется. Будь бы она важна, стал бы он посылать ее на такое опасное дело? А раз не важна, то приехал Эдвард вовсе не за ней. Цель визита все еще предстояло выяснить, и даже попытка брата убедить Натаниэля в обратном в данном случае ничего не значила.
     - Ведьма назвала имя Эдварда Ричмонда в качестве заказчика, - громче прежнего говорит граф, не выдержав нахлынувшего на него чувства злости, и поднимается со своего места, ловя при этом с десяток взглядов. Большая часть публики считает Эдварда обычным проходимцем, решившим попытать судьбу в попытке обрести легкую наживу. Реакция Натаниэля же ставит все под сомнение, а посему ему стоило бы придержать эмоции, если он все еще планирует лишить брата всякого признания. Граф вновь оглядывает галерею, а затем садится, вполне осознав комичность всей произошедшей ситуации. Но еще больше его раздражает то, что и Эдвард видел это. Совсем, как в детстве, когда Натаниэль делал что-то глупое, Эдвард всегда смеялся громче всех.
     - Говори сейчас все, что ты можешь сказать, иная возможность представится только на эшафоте, - низким голосом произносит граф, отстраняясь от мыслей, что донимали его всего мгновение назад. После произнесенного гвардейцы, что стояли возле Эдварда, вновь почувствовали себя нужными и даже как-то ободрились. - Что до твоей шлюхи ... не переживай, у тебя будет возможность заглянуть в ее глаза. Костер для нее соорудим напротив эшафота, - не без удовольствия в голосе произнес граф. Он чувствовал себя обманутым, и это ощущение вытесняло из его сердца все остальное. Он уже не помнил Эдварда, как старшего брата - эталона, сочетающего в себе несокрушимую силу и в то же время острый  ум. Натаниэль знал только лишь обиду на то, что считал его мертвым и каждый день обращался к покойному брату в поисках истины. Младший Ричмонд ненавидел себя за то, что долгое время не мог оставить мысли  о поисках Эдварда. Презирал себя за то, что хотел назвать сына именем брата.
     Спустя столько лет, Натаниэль понял, насколько сильно ошибался по поводу брата. Виной этому, наверное, был отец, который всю свою жизнь вкладывал в голову Ната, что Эдвард был во всем лучше него. Старик бы, наверное, и сам понял свою ошибку, если бы сейчас сидел в галерее и слышал, что его наследник спустя двадцать лет приехал домой только лишь для того, чтобы забрать свою карманную ведьму.

Да, Натаниэлю в детстве непросто давались науки, чего нельзя сказать о любви к поединкам. Помнится, лет в пятнадцать отец здорово его высек за схватку с каким-то заезжим в Рич Хилл для заключения торговых сделок лордом. Нат тогда стал свидетелем, как старикан ударил плашмя мечом свою симпатичную младшенькую, да так, что вскоре чуть не прослыл павшим от рук малолетнего Ричмонда. В нем и сейчас отзываются то давнее следование рыцарским кодексам, любовь к турнирам и красивым дамам, только вот сейчас все это слишком осложнено насущными проблемами. В первую очередь, проблемами в отношениях со столицей. Граф не имел ни малейшего понятия, откуда Эдвард столько знал о делах высшей знати, но в самой сути он был прав. Если бы Ричмонды не вступились в поддержку Стефана, северные графства вряд ли бы стали столь отважными и признали бы Уильяма узурпатором. Лейфорд стал зачинщиком новой гражданской войны, однако это доказывает лишь один единственный очевидный факт - только у Ричмондов достаточно влияния, сил и денег, чтобы возглавить войско по свержению узурпатора, только лев может поднять в восстание остальных.
    Натаниэль ничего не ответил брату, подозвав к себе гвардейца и коротко шепнув ему что-то. Вскоре галерею покинули все гвардейцы, оставив Ричмондов в абсолютной тишине и приступив к своему караулу за дверями. Не к чему им слышать семейные разборки.
    - Ты ведь не считаешь, что сделал мне одолжение, притворившись для всего мира мертвым и уступив мне Лейфорд? Думаешь, я был счастлив, узнав, что старший брат решил сыграть в ящик? Но раз уж я сижу на этом месте и разгребаю твое дерьмо, то стало быть не нуждаюсь в твоих гребанных советах, -  огрызнулся Натаниэль. Нет, ну надо же иметь наглости ворваться в замок брата спустя двадцать лет и учить его тому, как нужно управлять его же землями. Лейфорд был и остается самым богатым и влиятельным графством Дортона, в союзниках у которого находятся не только графства с высоким военным потенциалом, но и законный наследник престола. Война поможет им возвыситься и обогатиться, но по правде говоря, не только лишь эту цель преследовал Натаниэль в попытке вернуть власть Стефану. Жажда справедливости с самого детства была его вечным спутником.
     Затем же случилось что-то невероятное: Эдвард просил у него прощения? Видок был, правда сказать, жалкий, но больше всего его поразила фраза о том, что тот не мог вернуться.  Натаниэль только лишь с усмешкой прыснул ему в ответ, - Что, не мог скинуть шлюху со своего члена?  Да ведь Нат и правда ничего не знал о том, какую дорогу прошел Эдвард за эти двадцать лет. Как он спасся от тех пиратов? Как познакомился с этой ведьмой Астой? И откуда ведал обо всех тайных делах в королевстве?
     Аста для младшего Ричмонда не имела никакого значения, в отличие от Ричмонда старшего. Казалось, что Натаниэль будто бы специально не замечает того, как Эдвард просит за нее, но на самом деле ведьма была для него лишь козырем в рукаве для того, чтобы как можно больше узнать о том, что все-таки происходило эти двадцать лет. Он не отпустит ее, пока не будет уверен в намерениях Эдварда на сто процентов, - Хочешь увидеть свою ведьму? Ну, пойдем подыщем тебе тюремную камеру где-нибудь рядом, - сказал граф, вновь поднявшись со своего места. Только вот Нат, в отличие от Эдварда, навряд ли сможет сотворить что-то подобное с родной кровью.
     Они спустились в подземелье в сопровождении сира Уилласа. Аста, хоть и была могущественной ведьмой, как и все сдавала позиции при воздействии нигаста, - А вот и она, - граф взглянул на Асту, в которой теперь уже едва ли можно было узнать баронессу Лидс - именно под таким именем ведьма практически год жила в Рич Хилле.

Эдвард прекрасно знал, каким жестоким человеком был их отец. Надменный, никогда не проявлявший человеческого сострадания к просящему, Томас мертвой хваткой львиных зуб держался за свою собственность. Их отец никогда не забывал обид, а те, что по какой-то нелепой случайности заставляли Томаса разочароваться, испускали свой последний дух именно здесь - в подземелье. Натаниэлю никогда не нравилось это место, и он всю свою жизнь обходил его стороной. Прежде граф всегда полагал, что споры могут решаться лишь на поле боя и в равных условиях, ну или в суде - если того требовал современный закон. Но чего потребуешь с ведьмы, что, того и глядишь, сходу заставит тебя обезуметь и предаться ненавистным желаниям? Разве захочешь справедливого суда над той, что велением какого-то, одному Создателю известного мотива, заставила графиню до смерти бояться своего мужа? Разве простишь ту, которая едва не убила твоего сына?
     Увидев измученную долгими подземельными пытками Асты, Эдвард сделался разочарованным. Не в ней. В брате. И Натаниэль видел осуждение в глазах мужчины, чувствовал горький привкус его слов. Но ему не было жаль ни капли пролитой ведьмовской крови, не было горестно ни за один ее крик. Ее муки были заслуженными - она рассказала графу о жизнеспособности Эдварда, своим шатким положением заставила его прибыть в Рич Хилл и предстать в уничижительном положении перед собственным братом: влиятельным, беспощадным и хладнокровным. Точно таким, каким был их отец. Отец, которого Натаниэль осуждал всю свою жизнь...
     - Я могу спросить тебя о том же, брат, - игнорируя его вопрос и воспоминания о якобы измученных Натом в детстве котятах, произнес мужчина. И он не зря впервые за это немалое время, что поверил в личность стоявшего перед ним мужчины, назвал его братом. Аста была никем для Эдварда. Никем. Всего лишь ручной ведьмой, которой он, вероятно, овладевал в порывах животной страсти. Натаниэль же по праву был его ближайшем родственником, а в сыне графа текла кровь Ричмондов. Зачем тебе нужна была смерть моего сына? Скажи мне правду. Скажи, - ярость уже покинула его, поэтому вопрос Натаниэля был произнесен тихо, но в полной тишине подземелья эхом отозвался от каждой сырой каменной стены. - Она сказала мне: "Выбирай". Сказала, что я должен выбрать между сыном и дочерью, что львы навсегда исчезнут с гербов, если только ... - Натаниэль замолчал, вспоминая слова старухи, что пророчила ему будущее с легкой руки Асты. Он так часто держал это пророчество в собственном сознании, что  сейчас, казалось, ненавидел себя за то, что не догадался ранее. - ... Если сын безумного воцарит над страной, - наконец, заключил граф, уставившись на брата взглядом, полным непонимания. Так что, это и был его гениальный план?! Извести всю его семью только лишь для того, чтобы Стефан никогда не получил короны? Безумец...
     Но граф так и не успел дождаться ответа, Аста, видимо, на мгновение пришла в себя и сразу же поспешила уведомить своего господина о своем присутствии. Он не пытался противостоять их короткому общению, наоборот, это время было нужно ему для того, чтобы сложить все кусочки в единое целое. Теперь в голове Ната все стало куда более понятно, теперь ему уже не было так мучительно противно от общения с родственником.
     Пойдем, - заключил граф, когда Аста вновь отключилась. Пользы от нее сейчас было немного, но ведь она - ведьма, значит, будь у нее такая возможность, восстановится очень быстро. А возможность сейчас предоставить ей сможет только Эдвард, - Расскажешь мне обо всем за обедом, а там уж мы посмотрим, достаточную ли цену заплатила ведьма за свой поступок, - сказал граф вновь без тени жалости к той женщине, но по крайней мере уже с готовностью выслушать все, о чем сочтет нужным упомянуть Эдвард.
     - Анна чувствует себя .. лучше, - поднимаясь по каменным ступеням назад в замок, граф вдруг решил ответить на вопрос брата. Интересно, знает ли он, что Нат женился на дочери графа Фаулера? На наследной дочери узурпатора земель Ричмондов, а их сыну, если все пойдет так, как задумал Натаниэль, будет суждено спустя столько столетий, вновь объединить земли Лейфорда. Наверняка, Эдвард не имеет ни малейшего понятия об этом, в прочем как и о том, что отношения с юной графиней у младшего Ричмонда совершенно не складываются. В прочем, тот еще успеет убедиться в этом, ведь этикет обязывает Натаниэля познакомить родственника с женой за совместной трапезой. Только вот Анна скорее будет рада составить компанию Асте в подземелье, чем добровольно придет к обеду по просьбе мужа.

У отца Натаниэля было много братьев и сестер, но почему-то судьба обделила в этом самого Томаса. Когда умер Эдвард, он стал мрачнее тучи, ведь у него остался всего один сын да и то полный болван. Натаниэль же всю свою жизнь ощущал недостаток родственных уз под боком. И сейчас, когда два брата стали вести беседу в повседневной форме, Нат наконец-то понял, что родственника по крови не заменят никакие другие приближенные, как бы те не пытались перед тобой стелиться.
     Поднявшись из подземелья обратно в замок и преодолев несколько комнат, Ричмонды оказались в коридоре, в котором были собраны портреты нескольких представителей их дома за пару сотен лет. Среди них - их прадеды, дед, отец и, конечно же, они, изображенные еще совсем мальчишками. Графу тогда не позволили держать в руках и палки, зато Эдвард был одет, как настоящий рыцарь, и держался за золотое навершие меча, сделанного в форме головы льва. Взгляд его уже тогда был поистине мудрым, и Натаниэль всю свою жизнь искал в этом взгляде ответы на свои вопросы. Владея целым графством, мужчина всегда обращался к покинувшему этот мир брату - так может сейчас самое время получить вполне реальные ответы?
     Только впервые заговорив об Анне, Натаниэль подозревал, что Эдвард не отпустит эту тему просто так. Что ж, брат, хоть и не показывался на виду двадцать лет, был в курсе событий в Лейфорде не хуже, чем любой другой придворный, - Все еще удивляюсь, как Фаулер согласился отдать ее за меня, - сказал граф, прокручивая в голове все свои планы на завладение землями Мильстоуна. Эдвард знал о притязаниях Ричмондов на эту территорию не хуже Натаниэля, ведь и его отец учил тому, что в жилах Фаулеров не течет благородная кровь. - В прочем, порой мне кажется, что он специально подсунул мне фригидную суку, -  жестко добавил Натаниэль, но потом едва не улыбнулся, - Или во всем виновата твоя гребаная ведьма.
     Вскоре братья разошлись по разным сторонам: Эдварду было велено привести себя в порядок с дороги. Натаниэлю было в общем-то все равно, да вот только знаменосцы, что последнее время ошивались в Рич Хилле, могут заворотить нос от такого дурно пахнущего гостя за их столом.
     Они вновь встретились в столовой, что уже была накрыта к обеду. Должно быть, Эдвард изрядно проголодался с дороги, однако его глаза сейчас скорее выражали негодование, чем чувство острого аппетита. Того, как и подобает современный этикет, одели в дублет, от которого мужчина явно не был в восторге. Видимо, любовь к простой одежде - это у них семейное. Показательно поправляя собственную кожаную куртку, надетую прямо на рубаху, Натаниэль сидел за столом, накрытым специально только для них одних - для того, чтобы они смогли поговорить без лишних ушей, - Вот уж не знаю, в каком образе ты был больше похож на обезьяну, - громко сказал Нат, в то время как Эдвард стал ловить на себе смешки знаменосцев и рыцарей, что уселись за столом ниже.
    Стол, несмотря на вполне ординарный обед, по обычаю дома Ричмонд был накрыт с богатством. Здесь можно было найти любое блюдо по вкусу, но Натаниэль заострил свое внимание лишь на кусках жаренной утки. Ароматы приправ сводили с ума не меньше запаха мяса: перец, мускатный орех, гвоздика, имбирь -казалось, будто бы у Эдварда голова закружилась от всего этого изобилия. Натаниэль обменялся с братом лишь парой коротких фраз, семейных шуток, а затем дал человеку время на то, чтобы тот утолил свой голод. Только после того, как их блюда стали полностью пусты, а опустошенную бутыль вина сменили на новую, граф наконец-то задал вопрос, который сейчас интересовал его больше всего, - Так где ты все это время был? - голос его звучал вполне обыденно, но даже Эдвард мог понять, что они вновь перешли в стадию формального разговора.

В детстве Натаниэль, как ему самому спустя столько лет казалось, был куда более мечтательным, нежели его брат. Если в Эдварде и жила тайная мечта уйти навстречу приключениям, то он тщательнейшим образом скрывал ее от младшего брата и отца. И что же случилось сейчас? Графу было до жути необычно слышать, как суровый, хладнокровный и непоколебимый (ведь именно таким Нат представлял Эдварда) человек рассказывает о каких-то давно забытых детских россказнях. Как он живет ими. И приглашает его занять место рядом.
- Тебе не хватило всего золота Лейфорда, чтобы унять свою детскую мечту? - испустив смешок, сказал громко Натаниэль, но потом осекся - брат только что признался в преступлении, и об этом больше никто в этой комнате не должен знать. Принять подобную информацию для Ната не стало тяжелой задачей: граф с первого взгляда на Эдварда понял, что от знатнорожденного мальчишки в этом человеке не осталось ничего, а его разбойничий взгляд и вовсе выдавал его с потрохами.
- Но почему ты не дал о себе знать? - задал вопрос граф, а затем будто бы сам ответил на него - не хотел упасть в глазах отца и притворился мертвым, - Почему не приехал, когда отец скончался? - поправив свой вопрос, Натаниэль с каждым новым словом Эдварда все больше проникался к брату. И как бы не отрицали люди родственные узы, пожалуй,  именно они - самый мощный инструмент всепрощения.
- Твоя ведьма... она натерпелась достаточно, - наконец заключил граф, прокручивая в голове все те бессонные для него и мучительные для нее ночи, что они провели в подземелье, - Я отпущу ее, с условиями, - Натаниэль сглупил. Надо было сжечь ведьму до приезда Эдварда, в таком случае не пришлось испытывать на себе это предательское чувство вины - дело бы было уже сделано. Но теперь он не может сжечь Асту просто так, ведь за нее просит его брат - самый близкий по крови человек. Не может он ее и отпустить, кто знает, может вскоре после побега она решит мстить, и на графство Лейфорд снизойдет сила, куда более мстительная, чем та, что пыталась столкнуть Анну с западной башни Рич Хилла. - Во-первых, ты остаешься в Рич Хилле. По крайней мере до тех пор, пока я не убежусь в том, что ты или твои шавки больше не помешают моему делу, - возможно, Эдвард хотел поскорее уехать из замка, который, как оказалось, он никогда не любил, но теперь то, когда Натаниэль знает о судьбе брата, он этого не позволит.
- Во-вторых, убеди Асту дать мне обет, что та никогда больше не притронется к моей семье, - еще год назад граф не имел никакого понятия о ведьмовских заклятиях, но теперь мог с уверенностью сказать, что именно такое способно защитить его семью, если Аста когда-нибудь попытается ему отомстить.  И конечно же он хотел попросить еще кое-что, но, пожалуй, подобное заклинание было бы нечестным по отношению к Анне, поэтому промолчал, - А также больше никогда в жизни не переступит границу моего графства, - вскоре добавил Нат. В прочем, следует заменить, что все это граф говорил достаточно тихо, и знаменосцы, сидевшие за другим столом, обсуждали формы пышногрудой поварихи так громко, что едва ли замечали присутствие в столовой своего господина. В кой-то веки Нат был рад такому невежественному поведению своих вассалов, и не пытался это прекратить.